Отметив 300-летие полиции, МВД России сделало серьезную заявку на использование опыта дореволюционных сотрудников главного правоохранительного ведомства Империи. В 1913 году на Всемирном конгрессе полицейских в Швейцарии российских сыщиков признали лучшими в мире. От сыскарей не отставала и «охранка», как в советское время пренебрежительно называли сотрудников Отделения по охранению общественной безопасности и порядка или офицеров Отдельного корпуса жандармов, входивших в состав МВД. Поучиться у голубых мундиров, право, есть чему.
В оставленных потомкам воспоминаниях бывших офицеров «охранки» много интересного из опыта борьбы с терроризмом, экстремизмом или массовыми беспорядками, участниками которых чаще всего была учащаяся молодежь. Чем сегодняшняя ситуация отличается от тогдашней? По большому счету ничем. Те же угрозы терроризма, экстремистские выходки, та же протестующая «золотая молодежь» на улицах.
Анализ одной из классических операций проведен по воспоминаниям начальника Московского охранного отделения, жандармского полковника Александра Спиридовича («Записки жандарма»).
Флешмоб столетней давности
Несмотря на определенные успехи полиции, общественно-политическая и криминогенная ситуация в России начала ХХ века выглядела неблагополучной. К тому времени силами МВД были фактически разгромлены главные нарушители спокойствия – народовольцы. Но им на смену скоро пришли леворадикальные и марксистские организации, целью и методами которых оставались захват власти, дестабилизация обстановки, индивидуальный террор. Свою вербовочную базу лидеры левацких партий безошибочно определили среди молодежи и особенно студенчества.
«Захватило новое движение и Москву, – пишет Спиридович. – В конце января (1902 года. – Р. И.) началось у нас глухое брожение среди студентов университета, вылившееся наконец в большую сходку в актовом зале. Сходка носила политический характер. Кроме студентов разных учебных заведений, на ней были курсистки и, правда, немного посторонних лиц. Была принята политическая резолюция и из окна выкинут флаг с революционной надписью. Жгли какой-то научный кабинет, жгли документы и раздавали прокламации...»
Сегодняшние беспорядки не назовешь чисто студенческими, но участие в них молодежи очевидно. И они также носят сугубо политический характер. Не изменилась и роль «заправил» со стороны. Есть у этих волнений и зарубежные заказчики. В результате естественного отбора и определенной зачистки политического поля лидером недовольной части молодежи стал Алексей Навальный. Организованные его сторонниками акции выливались и в массовые беспорядки, но наши правоохранительные органы в целом реагировали адекватно, действуя достаточно жестко. А как было тогда?
Опыт 1902 года полиция учла: проработан алгоритм действий, определены силы и средства проведения операции, составлен план действий, организована добыча агентурной информации, продуманы и другие детали. Местом сосредоточения задержанных назначен Манеж, расположенный вблизи МГУ.
«Решено было действовать энергично и не в пример прошлому году, – пишет Спиридович. – И как только университетская администрация уведомила обер-полицмейстера о характере происходящей сходки и попросила о принятии мер к водворению порядка, университет был окружен войсками. В Манеж были высланы войсковые и полицейские наряды. Выходивших из университета арестовывали. От них узнали, что сходочники дебоширничают, произносят революционные речи, печатают на гектографе прокламации».
Чем не флешмоб-акция начала ХХ века с использованием передовых средств распространения информации?
«Вечером, часов около десяти, – продолжает Спиридович, – явившийся в Манеж обер-полицмейстер (начальник полиции города. – Р. И.) Трепов приказал мне: я поручаю вам Манеж. В вашем распоряжении полурота пехоты и находящаяся здесь полиция. Сюда прибудут арестованные из университета. Их надо принять и сделать, что нужно. Надеюсь, что все будет выполнено, как следует».
Жандарм просит у славившегося своей суровостью Трепова взвод казаков, считая их лучшим аргументом для усмирения бунтовщиков. И получает их!
Шуметь и петь не разрешается
В тактике локализации зачинщиков беспорядков с тех пор мало что изменилось, но именно тогда искались формы пресечения. А план был такой: «Несколько полицейских офицеров встречают толпу при входе, вырывают из рук палки и бросают их в правый угол манежа. Несколько других офицеров энергично отделяют женщин и передают их городовым в левый угол, в особое кольцо. Шуметь и петь не разрешается. При попытках к тому казаки грозят нагайками. Грозят, но не бьют. Слушаются только моих распоряжений. Построив наряд и убедившись, что все поняли, что нам надлежит выполнить, я вышел за двери Манежа. Темно. Пылают факелы пожарных. От Манежа к университету протянулись войска. Зловещая тишина. Стало неприятно. Мне доложили, что в университете до тысячи человек, что есть боевая дружина и готовится покушение на Трепова. На него бросится кто-то из кавказцев. Около полуночи после безрезультатных переговоров с осажденными в университете пожарные взломали двери, казаки и городовые проникли в университет, окружили всех бывших там на сходке и погнали из здания. Все хлынуло на улицу и, подпираемое нарядом, двинулось к Манежу. Густая тьма, фантастически освещаемая вспыхивающими факелами, неподвижные шпалеры войск и медленно двигающаяся среди них замыкаемая толпа, поющая какую-то революционную песню. Все это производило необычайное, жуткое впечатление. Я поспешил в Манеж, захлопнул двери и приказал открыть их только при самом приближении толпы. На душе было неспокойно. Толпой надо сразу овладеть, захватить, взять в руки. Иначе не справиться и будет беспорядок».
Выигранный момент
Поскольку оружие тогда продавалось свободно, поступившая агентурная информация об угрозе жизни стражам порядка и самому обер-полицмейстеру была очень серьезна. Требовался какой-то нестандартный ход...
«Издали доносились шум и пение, – продолжает Спиридович. – Все ближе, ближе... Вдруг распахнулись двери... Скрестившись локтями, в заломленных назад папахах, с палками в руках двигаются впереди, что-то горланя, по-видимому, кавказцы, вперемежку с женщинами. Глаза горят, лица взволнованы.
«Казаки, нагайки вверх! Молчать, перестать петь!» – раздалась команда. Яркий свет Манежа, казаки с поднятыми нагайками, сильный властный окрик и полнейшая неожиданность происшедшего как бы ошеломили толпу. Пение смолкло. Передние ряды оторопели, попятились назад, но подпираемые массой, уже нерешительно продвигались вперед. Момент был выигран. Полиция выхватила женщин, отбрасывала палки, кистени, казаки разделяли толпу, пехота смыкала кольца. Все шло, как нужно.
Через несколько минут в разных сторонах Манежа оказалось пять окруженных пехотою больших групп арестованных. Около них разъезжали казаки. Отдельно в углу женский круг. Всюду тишина. Женщины на всех беспорядках – самый зажигательный для толпы элемент. Изолирование их понижает настроение мужчин. Без женщин мужчины менее воинственны. За арестованными появился Трепов в сопровождении полиции, офицеров, чиновников и прокуратуры. Он, видимо, был удивлен тем, что увидел. Подойдя ко мне, генерал сказал: «Перепишите арестованных и переправьте в Бутырскую тюрьму. Там приготовлен ужин. Вся полиция в вашем распоряжении. Я вам не мешаю. Делайте, что нужно».
Как видим, все по закону, но протестный накал сбит. При этом задержанные не забыли о своих правах, умело «качают» их. К месту будет напомнить, что плата за обучение в императорских вузах была одной из самых низких в мире.
Спиридович приводит прекрасный пример работы облеченного властью сотрудника МВД с представителем надзорного органа: «Ко мне подошел товарищ прокурора и начал говорить о неуместности угроз казаков. Я ответил, что казаки исполняют мои приказания, относительно же уместности и правильности их я ответствен перед моим начальством. Отдав затем честь рукой, я пошел делать свое дело. Больше ко мне прокуратура не подходила».
Далее вся операция прошла без сучка и задоринки. Задержанных переправили в Бутырку. Причем для женщин были поданы фургоны, от которых юные бунтарки гордо отказались, о чем в дальнейшем пожалели.
К шести часам Манеж был освобожден, о чем Спиридович доложил Трепову: «Генерал, наблюдавший за тем, что и как делается, поблагодарил меня, пожал крепко руку и сказал, улыбаясь: «Будете представлены к награде».
«Вернувшись домой, я трясся, как в лихорадке. Пришлось выпить вина, но, слава богу, все сошло хорошо. Ни одного удара, ни одного скандала, ни одной жалобы на действия войск или полиции...» Заметим, как «царский сатрап», выполняя служебные обязанности, переживал насчет соблюдения законности и прав человека.
Зараза либерализма
Интересно узнать о нравах студенческой молодежи той поры, когда жандармский полковник описывает попытку «разбора полетов» со студентками их преподавателем. Сегодня это вряд ли возможно, ведь в вузах принципиально не занимаются воспитанием студентов, ограничиваясь образовательными услугами.
«В тюремном классе были собраны арестованные слушательницы курсов Герье. Поздоровавшись с ними, профессор занял учительское место, все расселись по партам, а я сел сзади. Профессор обратился к курсисткам с речью, в которой высказал следующее: «Милостивые государыни, вы знаете, что я профессор. Вы учитесь у меня, слушаете меня, признаете мой авторитет в науке, и никому из вас не приходит в голову спорить со мной и говорить, что вы знаете науку лучше меня. Вам не приходит в голову учить меня, даже спорить со мною по моему предмету. Отчего же вы думаете, что наука управлять государством менее сложна. Отчего в деле политики вы, молодые, неопытные, только что вступающие в жизнь девушки, считаете себя компетентными спорить с властью. Считаете возможным доказывать ей, что она не права, что вы лучше ее знаете, что надо делать, и требуете тех или иных политических реформ...»
Почтенный седой профессор долго развивал свои мысли, говорил талантливо и горячо, но успеха не имел. Ему отвечала растрепанная девица: тут было все. Несколько курсисток наговорили ему затем много нехорошего, нетактичного и даже дерзкого. Мне пришлось приблизиться и стать около профессора. Удивленный и взволнованный профессор покинул класс и вышел со мною. При проходе через большое помещение, где происходило свидание арестованных с родственниками, студенты узнали профессора, начались шиканья и свистки. Я довел профессора до выхода, распрощался с ним и вернулся в приемную».
Подводя итог, отметим, что тогда МВД вполне справлялось с ситуацией. Чего нельзя сказать о преподавателях, родителях, обществе в целом и особенно свободной прессе. Именно на них лежит ответственность за получивший распространение среди молодежи дух либерализма и протеста.
Подготовил Роман Илющенко, ветеран МВД, подполковник запаса, при участии офицера Росгвардии, персональные данные которого по понятным причинам не раскрываются
