На фото: генерал-майор налоговой полиции В.С. Лесков. 1998 г.
Сегодня, в День сотрудника органов внутренних дел России, в гостях у «Столетия» Валерий Сергеевич Лесков – полковник МВД, генерал-майор налоговой полиции в отставке, Почетный сотрудник налоговой полиции, Заслуженный юрист РФ. Более 25 лет отдал он следственной работе.
«Вот это было образование!»
– Валерий Сергеевич, как вы стали следователем? Наверно, в юности книги любили читать о Шерлоке Холмсе, комиссаре Мегрэ, детективные фильмы смотреть?
– Конечно, читал и смотрел. Зачитывался, помнится, популярной тогда книгой «Записки следователя» Льва Шейнина.
Вместе с тем я совсем не знал этой работы, знакомых у меня таких не было. Родился я в семье военного моряка и учительницы в Москве в год Победы . «Служили» вместе с отцом на Балтике, а в 1957 году из Балтийска вернулись в Москву. Развивали нас тогда всесторонне, причем абсолютно бесплатно! Ходил я в Дом пионеров в различные кружки: авиа- и радиомодельные, юных киномехаников, ездил с товарищем в бассейн ЦСКА, тренером была красивая женщина, последняя жена Василия Сталина – Капитолина Васильева. Стал перворазрядником, инструктором по туризму и подводному плаванию, как сейчас говорят, «дайвингу». Однажды мне повезло: я познакомился и поздоровался за руку с первым космонавтом Юрием Гагариным на спортивной базе ЦСК ВМФ.
В 223-й школе в районе Войковской учителя не только учили, но организовывали походы, спортивные соревнования, выставки, литературные, музыкальные и художественные вечера – Чеховский, Пушкинский, Лермонтовский, создали школьный кукольный театр (кстати, мы ездили дежурить в театр Сергея Образцова, виделись с ним и Зиновием Гердтом). Перед нами оттачивали свои программы известнейшие мастера художественного слова, пел сам Иван Семенович Козловский, выступал конструктор вертолетов Михаил Миль. Нас водили в театры и на выставки. Вот это было образование! Неудивительно, что многие мои одноклассники стали известными людьми.
Служил я в Ракетных войсках стратегического назначения три года и три месяца в белорусских лесах. Это большой срок, многое забывается. После армии работал и ходил по вечерам на различные подготовительные курсы. Как-то прочитал в газете «Неделя» статью «Там, где готовят Пинкертонов» о Волгоградской высшей следственной школе МВД СССР.
И тут вызвали меня в военкомат и предложили туда поступать. Говорят: мы от Ленинградского района направляем комсомольцев и партийных в эту школу. Я не был в Волгограде, хотел посмотреть очень на Сталинград… И поехал поступать и поступил.
Школа наша открылась в 1967 году, в этом году отметила 55-летний юбилей, а я поступил в 1968-м, второй выпуск. На следственной работе фактически с 1970 года, когда начались стажировки, окончил школу в 1972-м. Ныне это Академия – кузница кадров для следственных и экспертно-криминалистических подразделений.
– Профессия следователя вас увлекла?
– Да, действительно увлекла криминалистика, уголовный процесс и уголовное право. Очень интересно! Я хорошо учился по этим предметам. Сдружились там со многими.
Профессия следователя нелегкая, рисковая, всегда в напряжении, но и творческая, день и ночь в поиске, не каждый способен копаться зачастую в «грязном белье» и оставаться чистым. Особенно доставалось женщинам, избравшим это непростое дело.
Следователь – это первый законник, объективист, скрупулезный, наблюдательный (и сегодня во время прогулок замечаю такие детали и «мелочи», до которых человеку другой профессии и дела нет), тонкий аналитик, могущий в тоннах «пустой породы» отыскать микроскопические золотинки – доказательства, хотя бы косвенные, и из них создать крепкую цепочку.
«Земля»
– Поскольку я из Московского гарнизона был отправлен на учебу, меня вернули в столицу. Начал работать на «земле», в следственном отделении райотдела Тимирязевского района.
– Работа в низовых милицейских структурах вас не разочаровала?
– Ни в коем случае. Это были замечательные годы! Тот, кто начинает с «земли», тот становится хорошим профи. Это необходимая школа.
На «земле» я расследовал преступления всех видов: и карманные кражи, и квартирные, ДТП, экономические преступления. И вот на экономических меня заметили, оценили, что я в этом деле немножко разбираюсь. Расследовал уже большие, достаточно серьезные дела. Например, в 20-ти магазинах Москвы был обнаружен поддельный коньяк. Мы осмотрели бутылки, там было все оформлено, как положено: этикетка, кольеретка (маленькая этикетка, где количество звездочек обозначают). Производитель: винсовхоз «Низами», город Кировабад, Азербайджанская ССР.
Оказывается, на заводе похищали коньячный спирт. Хотя фальсификат тот все-таки пить было можно, это сейчас черт-те из чего подделывают, отравиться можно.
Организатором аферы оказался режиссер с «Мосфильма», азербайджанец. Режиссер был неплохой, но «подрабатывал» таким образом. Нашли этикетки, бутылки, в канистрах «коньяк». Мы со многих районов собрали бутылки с фальсификатом, отдали все эти 28 ящиков на экспертизу в ЭКЦ – экспертно-криминалистическое подразделение на Петровке. А потом поехал в первую свою командировку в Кировабад вместе с Тамарой Ивановной Шварц, инспектором ОБХСС. Привез туда бутылку самопального коньяка и попросил попробовать главного винодела. Он был мастером своего дела, кандидат наук. В течение трех минут попробовал и говорит: спирт коньячный, не исключаю, что из четвертого цеха, подкрашен жженым сахаром.
Я вернулся в Москву, довел дело до финала.
Интересное дело было и по Останкинскому молочному заводу. Там были хищения бутылок в особо крупных размерах. Порожние бутылки стоили 15 копеек, когда их сдавали в магазине. На десятки тысяч рублей расхищали стеклотару. А тогда хищение в особо крупных размерах было уже начиная с 10 тысяч рублей.
Петровка, 38
– И вам предложили перейти работать на легендарную Петровку, 38?
– Да, через три года работы на «земле» подходит ко мне мой будущий руководитель и говорит: мы вас зовем на Петровку, 38, поскольку вы неплохо себя показали. Она тогда была «фирмой»!
– А сейчас?
– Не звучит она сегодня. МВД вообще, к сожалению, не звучит. Может быть, нашему министру Владимиру Александровичу Колокольцеву стоило бы чаще выступать, показываться на людях. Раньше регулярно оглашались отчеты за определенный период о преступности, о состоянии общественного порядка в Москве, в районах города. Тогда МВД работало гораздо более активно со СМИ.
И на Петровку, и через несколько лет в центральный аппарат МВД СССР меня приглашали по рекомендации ребят, с которыми я учился в Волгограде. Они сразу попали на Петровку, отличники. Анатолий Сергеевич Прохоров, спортсмен, жизнерадостный человек, очень рано от нас ушел... Он же потом был и в министерстве. Следователи по особо важным делам, «важняки», меня рекомендовали. А до этого посмотрели результаты моей работы. Не просто так тянули своего человека, такого у нас не было во время моей службы.
Причем они отвечали за меня головой. Тогда был очень строгий отбор.
Кстати говоря, что запомнилось, интересные, прямо скажу, «говорящие» фамилии имели многие сотрудники на Петровке: в УБХСС – Умнов, Умнягин, Смекалкин, в МУРе – Весёлкин, у нас в Следственном управлении – Формальнов, Разумнов. Последний, физически очень здоровый парень и хороший следователь, во время наших нерегулярных застолий выпивал из стеклянной банки за один раз поллитра водки, и больше не притрагивался. Это мы называли: «выпить в пределах Разумнова»...
В работе я отдавал предпочтение делам, по которым человек, преступивший закон, «не кололся», в каждом, даже отъявленном преступнике пытался найти хоть что-то положительное и одновременно не забыть о потерпевшем. А приходилось расследовать дела любой категории, но в большинстве своем – о преступлениях в сфере экономики, наиболее сложных по доказыванию.
Порой, конечно, выводили из себя многословная и повторяющаяся писанина, как у врачей, и сроки расследования, жестко регламентированные законом и контролируемые прокуратурой.
И признаюсь честно, «душили» мы в те годы «ростки капитализма» – спекулянтов, валютчиков, цеховиков. Таков был Закон. Это после 1991 года они станут акулами бизнеса, а некоторые – известными политиками.
Следователи, отмечу, были не только русские, но и азербайджанцы, и армяне, и грузины московские. И очень неплохо работали.
– Где сильнее была развита экономическая преступность – в центре или в республиках?
– Конечно, на Кавказе и в Средней Азии, там многое делалось почти открыто, в первую очередь, шло сращивание преступников с партгосаппаратом. У них были свои принципы, свои законы гор... Круговая порука, сложно было проникнуть нашим секретным сотрудникам в преступную среду. Но более изощренная преступность была все-таки в центре, в крупных городах.
– А в республиках аппараты МВД отличались по качеству от московских?
– В бытность следователем, а затем руководителем подразделения много раз ездил в командировки – был почти во всех союзных и автономных республиках, большинстве краев и областей Союза. За границей же во время службы в МВД был только в Болгарии. Рвался и в Афган, и в Чернобыль, но не пустило мудрое руководство...
В республиках, надо сказать, имелись очень хорошие следователи, эксперты. При Н.А. Щелокове, нашем министре с 1966 по 1982 год, был очень строгий отбор в органы внутренних дел. Людей в основном принимали с высшим юридическим образованием. Это потом начался кадровый дефицит…
Тайна министра Щелокова
– Вы о тогдашнем министре всегда хорошо отзываетесь...
– Не могу не сказать доброго слова о Николае Анисимовиче Щелокове, участнике войны, интеллигентном и умном человеке, проведшем настоящую милицейскую реформу, главной целью которой являлось воспитание образованного и высококультурного сотрудника. Следственный аппарат в годы его руководства МВД, повторю, стал укомплектовываться на 80-90% специалистами с высшим юридическим образованием, причем настоящим в отличие от нынешнего – «коммерческого». Случаи взяточничества имели место, но крайне редко.
Новая форма у милиции появилась. Стали платить за звание, раньше не платили. Было нормальное отношение народа к сотрудникам МВД. Служилось неплохо. Самое главное – это порядочность и профессионализм. Мы постоянно повышали свой уровень в соответствующих учебных заведениях, много читали.
Щелоков создал мощное аналитическое подразделение. Люди у него были очень толковые. Они много сделали. Сейчас об этом уже немало написано.
– Полковник Захарченко с миллиардами рублей на квартире в то время не мог появиться в МВД?
– Не мог. Управления собственной безопасности у нас не было. Но все равно кураторы были из других служб. Успешно работала партийная организация. Среди моих подчиненных взяточников точно не было. Я смотрел за своими подчиненными. Жесткий контроль, дела изучались мною как руководителем.
Прокурорский надзор работал неплохо. Прокурор бывал в моем кабинете, читал дела. Но чаще мы приезжали в прокуратуру. Бывало, даже отстраняли следователя от дела.
– Вы не верите в обвинения против Щелокова?
– Не верю.
– Почему смерть Щелокова столь трагична?
– Я бы не хотел об этом говорить, не имея полной информации... И потом уходили многие при загадочных обстоятельствах, до конца не расследованных. Я имею в виду министра В.П. Баранникова, другие были случаи странные.
К большому сожалению, я не выяснил истинные причины внезапной болезни и смерти моих старых товарищей и друзей А. Казакова, В. Ларичева (Зайделя), М. Мамедова, О. Рогинского, А. Вараксо, А. Федорова, В. Фоминых, В. Минакова.
Генерал Виктор Михайлович Минаков – мой однокашник. Мы вместе в общаге жили, дружили. Он прошел путь от рядового следователя до начальника Липецкого областного управления внутренних дел. Подчиненные к нему очень хорошо относились. В 1991 году, после известных событий, на него возвели напраслину, а он поддерживал правопорядок, чтобы не было серьезных происшествий и преступлений совершено в области. Около 12 тысяч офицеров МВД и спецслужб были необоснованно обвинены в участии в якобы государственном перевороте. Так Минаков дошел до Конституционного суда. Он об этом даже книжку написал. Борьба в Конституционном суде была очень серьезная, на нервах, но Виктор Михайлович добился решения! Это была большая редкость. 12 тысяч людей были возвращены на службу. Правда, некоторые отказались, не хотели уже служить при новой власти. Минаков позднее, в 1995-1999 годах, был депутатом Государственной Думы.
Кратко выскажу своё мнение и об августовских событиях 1991 года. С легкой руки председателя российского парламента Р. Хасбулатова и Генерального прокурора В. Степанкова новое руководство страны запоздалую деятельность ГКЧП абсолютно необоснованно, на мой взгляд, не соблюдая буквы Основного Закона, назвали «путчем» или «переворотом», а патриотов, пытавшихся спасти Отечество – «государственными преступниками». А как тогда назвать смещение со всех постов Хрущева в 1964 году или Януковича в 2014-м?
В те дни и последующие, как и осенью 1993 года, всё было поставлено с ног на голову, а некоторое время спустя объявлена «амнистия».
– И концы в воду…
– Только один генерал В. Варенников отстоял свое честное имя в суде и был оправдан. За развал огромной Державы, утрату надежных соратников и друзей, за раненых и убитых никто ответственности не понёс.
Безусловно, крупные, но эволюционные перемены в политической и экономической жизни страны объективно были необходимы. Мы же, сотрудники органов внутренних дел в большинстве своем, откровенно говоря, не понимая, что происходит в верхах, продолжали добросовестно нести свой крест по охране общественной безопасности, присягнув Отечеству только один раз. Да и партбилет я не сдавал и не рвал.
Следователи и оперативники
– Обидно было, но справедливо, когда в аттестациях следователям, оценивая их якобы главное деловое качество, писали: «работает, не считаясь с личным временем», а оперативникам угро: «смел и отважен при задержании опасных преступников».
Конечно, риск следователя отличается от риска оперативника. Но можно ошибиться, идя на поводу у ложной версии, можно наказать невиновного, хотя это была все же большая редкость.
С годами я вывел для себя одну, может быть, парадоксальную формулу (да простят меня криминологи!): хороший оперативник в отличие от следователя должен идти по лезвию бритвы: строго соблюдаешь закон – опоздаешь, а если грубо нарушишь – могут посадить или устроить провокацию. Момент реализации оперативных материалов надо выбирать совместно с опытным следователем или его руководителем.
– Вы столько лет проработали в МВД. Преступность в стране нарастала. Ведь уже с 1970-х на новый уровень организации вышли банды, цеховики и мошенники. Появились высокопоставленные «оборотни», недавно показывали документальный фильм о начальнике уголовного розыска в городе Кропоткин, создавшем свою банду…
– Поэтому и создали в 1988 году подразделения по борьбе с организованной преступностью. Генерала А. Гурова и тогда полковника В. Рушайло я знал лично. Да, преступность развивалась. Всплески были. Но строго следили за особо тяжкими преступлениями, они ставились на особый контроль и, как правило, рано или поздно раскрывались.
Конечно, в 1990-е ситуация резко изменилась в худшую сторону. Даже аппаратура для прослушивания у преступников, бывало, оказывалась лучше, чем у нас. Жертв было очень много в 1990-е, потом криминал как-то усмирили. РУБОП очень хорошо действовал, но уже в нулевых годах его вдруг ликвидировали...
– В обществе с тех же 1970-х усиливались негативные процессы – апатия, цинизм…
– Согласен. Но это уже была проблема не только МВД, здесь нужны были общие усилия.
– Какое дело вам особенно запомнилось в годы работы на Петровке, 38?
– Конечно, дело о хищении полутора миллионов рублей в Ереванском Госбанке в 1977 году (это крупнейшее, как сейчас пишут, ограбление в истории СССР, немыслимые по тем временам деньги!). Два дерзких и крепких парня, двоюродные братья Калачяны, по-своему талантливые, создав ложное алиби – нахождение в больнице во время ремонта здания банка не без «наколки» их сотрудника, в течение 3-4 дней сумели продолбить полуметровый бетонный потолок и через небольшой лаз проникнуть в хранилище денег. В дальнейшем при следственном эксперименте трое статистов сделали это за неделю и только с помощью отбойных молотков. Тогдашний министр финансов СССР Гарбузов, срочно прибывший в Армению, удивился: «Неужели второй Камо объявился?».
Похитителей задержали в Москве через месяц после умелой операции борцов с экономической преступностью и сыщиков из МУРа. В запасном колесе «Жигулей» было обнаружено 900 тыс. рублей. Остальное изъяли в тайнике в Кировабаде (ныне Гянджа). Ущерб от преступления был почти полностью возмещен. Предотвращено убийство московского подельника – таксиста.
Один из обвиняемых, с которым я работал, рассказывал, что если бы его не задержали, то он бы обязательно поступил на юрфак и стал следователем. Кстати, при нем, помимо похищенных денег, находились учебники и Уголовный кодекс. Начальник следуправления, опытнейший И.М. Поташов лично допрашивал фигурантов, проходящих по этому беспрецедентному делу. С задержанными, просившими о снисхождении, по их настоятельной просьбе встречались старший помощник Генерального прокурора СССР Г.П. Каракозов и начальник Уголовного розыска страны, генерал И.И. Карпец. В дальнейшем дело передали по территориальности в прокуратуру Армении, где решалась судьба обвиняемых. Они были расстреляны.
Недавно посмотрел по TВ документальный фильм об этом деле, созданный армянскими товарищами и названным высокопарно «раскрытием преступления века». Ни слова о том, что реально раскрыли и задержали преступников, изъяли похищенное московские сыщики и следователи. К тому же в это, сугубо уголовное дело почему-то добавили политическую окраску, хотя таковой и в помине не было. Якобы деньги пошли на армянскую партию, которая была запрещена. Ну, Бог им судья!
– Что же на самом деле толкнуло преступников на дерзкое ограбление?
– Нищими они не были. Корысть толкнула. Они, первым делом, купили себе джинсы и машину, аппаратуру. Там не было политики, мы такого не ощущали. Была голая корысть.
– Тема вашей ненаписанной диссертации – «Блеф в уголовном процессе». Как это понять?
– Я был прикреплен к профессору Академии, как соискатель. Выбирали название работы, чтобы оно не повторяло предыдущие, чтобы была новизна. Когда обсуждали на комиссии, сказали «блеф» не годится, это термин из карточной игры. Я же имел в виду тактические приемы, которые можно использовать, чтобы изобличить преступника. У меня было несколько примеров. Ведь иногда очень сложно «расколоть» подозреваемого. Особенно по организованной преступности, бандитов всяких и убийц, рецидивистов с сильной волей. Приходилось прибегать к определенным хитростям. Мне предлагали название «тактические приемы», но это уже тема диссертации по судебной психологии. А здесь я хотел проанализировать ситуации с использованием оперативников, каких-то комбинаций. Но, безусловно, когда все делается в рамках закона.
– Есть ли неисправимые преступники?
– Как-то в тюрьме беседовал с одним неоднократно судимым, особо опасным рецидивистом. Он говорит: начальник, есть закурить? Папиросы в основном курили. Я пачку имел специально при себе. А тот ничего не рассказывал, не «кололся». Смотрю, достал из кармана или даже из ширинки кусочек коробка спичечного. За ухом была спичка. Он ею чиркнул, поджег и мне поднес первому. «Виктор Иванович, – говорю, – ты исправляешься. Вежливость у тебя появилась. А то такой был грубиян, матерщинник». Он: «Да ты, что начальник? Я хотел, чтобы эта вонь от спички зажженной первому тебе досталась». И я понял, что он неисправимый.
Олимпиада-80
– Во время Олимпиады-80 я возглавлял Штаб безопасности и охраны общественного порядка на одном из сложных олимпийских объектов (гостиница «Салют» на пересечении Ленинского проспекта и проспекта Вернадского), в течение трех месяцев находился на казарменном положении. В гостинице – две тысячи приезжих из недружественных стран, были среди них и представители спецслужб. В подчинении у меня – можно сказать, небольшой райотдел численностью около 40 человек с представителями оперативных служб, участковым из Гагаринского РУВД, дежурной частью, состоящей из выпускников 1–го факультета Академии МВД, а также пожарными – курсантами училища плюс 30 комсомольцев из оперативного отряда. Мы впервые очень дружно и относительно открыто работали с действующими офицерами и ветеранами КГБ СССР – делить нам было нечего.
В памяти остались бессонные ночи, удачные решения проблем с гостями из богатой Саудовской Аравии (они устроили пожар в номере, где готовили по своим религиозным законам привезенную в огромных ящиках еду) и западных немцев, ежедневные указания руководителей Центрального олимпийского штаба безопасности: «Готовьте людей к самопожертвованию!». Слава богу, никаких серьезных происшествий на объекте и жертв среди личного состава, отлично сработавшего, не было, Олимпиада прошла на высочайшем уровне. Гости из «Салюта» уехали домой, разбросав в номерах большое количество порнографических изданий. За работу все были поощрены, а я получил орден «Знак Почета». Правда, среди служивых людей эта награда не считалась боевой, называлась «веселые ребята»...
Горячие точки
– Начиная с 1987 года меня направляли в зону Спитакского землетрясения, а также в длительные командировки с миротворческими целями почти во все горячие точки страны, возглавлял следственно-оперативные группы численностью иногда до 400 человек, возвращались без потерь. Я приобретал бесценный опыт руководства людьми и коллективами в сложной обстановке. Во время командировок случались всякие удивительные истории – на целую книгу: удачные миротворческие операции, взятие в заложники, покушения, борьба с пьянством среди личного состава и в этой связи – организация гауптвахты («тутовка», чача и коньяк в кавказских республиках лились рекой).
Высоко ценю честно заработанную милицейскую боевую медаль «За отличие в охране общественного порядка»: мы тогда вместе с оперативником ГУОП В. Гудковым, спецназовцами ГРУ и «Витязя» (ВВ МВД) под руководством С. Лысюка спасли от разрушения горное селение из 40 домов в Нагорном Карабахе, разминировав за несколько минут до взрыва огромную многотонную нависшую над ним скалу и изъяв около 400 кг тротила.
– Валерий Сергеевич, а где находились вы во время этого разминирования?
– С несколькими бойцами и их командиром взобрался на эту гору, истерев свои московские полуботинки. Мы обнаружили провода, которые тянулись к ящикам, канистрам, бидонам со взрывчаткой. Часовой механизм отсчитывал минуты. Так что я, можно сказать, как обычно выехал на место происшествия. Обрезали эти провода, очень спешили. Саперы прибыли позднее.
– Вы ведь сами могли взлететь на воздух там?
– Могли. Но мы, может быть, это высокие слова, но думали о тех людях, которые внизу.
Места там красивейшие, думал когда-нибудь показать их своим внукам…
Примечательно, что в горячие точки руководством направлялись с небольшим интервалом, как правило, одни и те же сотрудники под философским предлогом: «Тебя же в прошлый раз не убили! Как я пошлю необстрелянного?». А отказываться ехать в те времена было стыдно. Но зато там я был свободен, как птица. И еще тогда мы помнили, что за нами стоит огромная и сильная страна, любимые люди…
Как налоговая полиция за Россию боролась
– Валерий Сергеевич, в МВД вы достигли высокого поста – заместитель начальника управления по расследованию преступлений особой важности – начальника отдела Следственного комитета. И вдруг летом 1992 года крутой поворот – переходите в создающуюся новую структуру, которая позднее получит название Федеральная служба налоговой полиции…
– Не хотели меня отпускать из МВД, обещали генеральское звание. Но мне хотелось чего-то нового, неизведанного, еще раз проверить себя…
– И не пожалели об этом?
– Нет, ни разу. Атмосфера у нас царила напряженная, но исключительно творческая и демократичная – начинали с «нуля», поэтому каждый день – новые открытия, тебя выслушивали и поддерживали. Хотелось приходить на службу! На коллегиях ФСНП от руководства мной была получена полная поддержка на проведение главной линии для всех служб – законность, объективность и полнота исследования фактов, максимальное обеспечение возмещения причиненного государству (а значит, и гражданам) ущерба, профилактика налоговых преступлений и правонарушений, включая аналитическую работу, выявление оперативными службами в основном так называемых особых случаев, например, с участием широко известных артистов, спортсменов, крупных нефтяников, банкиров, металлургов, и их последующее расследование.
В наше поле зрения в то время попали С. Лисовский, группа «Белый орел», Ф. Киркоров, тульские руководители, многие другие популярные личности и фирмы, вскрывались незаконный возврат НДС, оффшорные и толлинговые схемы.
Я поработал оперативником в налоговой полиции около двух лет. У меня был очень хороший личный состав, офицеры, пришедшие из КГБ, МВД, из армии. Мне была интересна школа их подготовки, на что они способны. Ребята все были отчаянные, готовые на подвиг. Рыцари без страха и упрека. В том числе и сотрудники внутренних дел, особенно из подразделений по борьбе с организованной преступностью. Зачем его разогнали?..
Безусловно, нам всем повезло, что в налоговой полиции первыми руководителями оказались в основном выходцы из ФСБ (Валерий Борисович Ямпольский, Сергей Николаевич Алмазов), поскольку в силу специфики прежней деятельности они не были ориентированы на постоянно растущее количество выявленных преступлений и уголовных дел. Категорические противники «палочной» системы и в большей степени ни от кого не зависящие, не ангажированные в политическом плане, отчаянные люди. Вячеслав Кириллович Панкин – мощный был мужик, профессионал высшей пробы, генерал-лейтенант милиции, потом налоговой полиции, орденоносец, афганец, был той же породы и учил уму-разуму многих членов коллегии ФСНП. Первые руководители продержались более семи лет, что в те годы было своеобразным рекордом.
Очень важный момент. Исходя из специфики налоговых правонарушений, их латентности, многообразия существовавших уже в то время схем ухода от уплаты налогов (сейчас это дело поставлено на поток, работают сотни фирм-«советчиков», а фактически соучастников преступлений), изучения на месте деятельности военизированных налоговых органов развитых стран (Гвардиа-де-Финанса Италии, Службы внутренних доходов Минфина США, Финсена Франции) и в целях «экономии уголовной репрессии» мы все-таки определились, что в производстве следователей всей ФСНП так же, как, например, в Италии, США, должно находиться не более 3-4 тысяч уголовных дел в год. Практика подтвердила, что расследование только одного «особого случая» в соответствии с «мультипликативным эффектом» 20, а то и 50 других злостных неплательщиков налогов (из числа связей привлекаемого) заставляло добровольно рассчитаться с государством и «спать спокойно» (этот слоган придумал пресс-атташе московского управления А. Борисов). Помнили мы и о том, что на Западе в наши дни не постеснялись привлечь к реальной мере наказания модельеров Дольче и Габбану, а позднее актера Депардье и футбольную суперзвезду «Барселоны» Месси, задолжавших государству налогов на сотни миллионов евро.
Служба стремительно развивалась. Были созданы Академия налоговой полиции в Москве и её филиалы в Питере и Хабаровске, центры непрерывной подготовки. Были выпущены сотни квалифицированных специалистов, появились научные труды, практические рекомендации, свои не только кандидаты, но и доктора наук, профессора. Издавались красочный журнал и еженедельная газета. Н. Иванов сочинял романы-трилогии о работе налоговых полицейских. 18 марта был установлен праздник, который мы с удовольствием отмечаем до сих пор. Иосиф Кобзон замечательно исполнял Гимн налоговой полиции, его автор и первый исполнитель – Георгий Мовсесян. Были утверждены ведомственные награды. Открылись собственные санатории и пансионаты. В какой ещё силовой структуре, кроме нашей, семьи младших офицеров и прапорщиков летом и в «бархатный сезон» отдыхали у моря вместе со старшими офицерами и генералами? Многие сотрудники, в том числе и я, получили не шикарные, но добротные квартиры. Средства на первых порах выделялись из заработанного нами внебюджетного Фонда социального развития налоговой полиции, просуществовавшего, к сожалению, недолго.
Все этапы развития ФСНП, ведущих ее сотрудников я назвал в своей большой статье «25 лет ФСНП РФ. «Следствие нам нужно как воздух…», ее можно найти в интернете.
– Какой-то интересный эпизод из вашей работы тех лет можете рассказать?
– Наше Управление расследовало в 1994 году дело в отношении создателя финансовой пирамиды «МММ» Сергея Мавроди. Он был нами задержан в качестве подозреваемого в уклонении от уплаты налогов, но арестован следователями ГУВД только после процессуального давления прокуратуры. Надо признать, что и дело нами было принято к производству с некоторым опозданием. Преступники на КАМАЗах успели вывезти большую часть денег вкладчиков. Для задержания забаррикадировавшихся в квартире на Комсомольском проспекте братьев Мавроди потребовалось подключение верхолазов, они были оперативно вызваны руководителем всей операции В.К. Панкиным из спецназа ГУВД. А в дальнейшем такая спецгруппа появилась и в нашем Управлении физической защиты.
Мне довелось допрашивать Мавроди. Привезенный к нам в тапочках, он заявил, что закона не нарушал, дескать, это прореха в законе. Ничего не рассказывал о своей деятельности. Он подключил к своей поддержке многих своих вкладчиков, среди которых были и бандиты, вложившие в МММ деньги «общака», и сотрудники правоохранительных органов, стремившиеся улучшить свое материальное положение в те трудные времена...
Мавроди, конечно, очень умный был человек, хорошо образованный, психолог, одним словом, уникальный преступник. Вскоре ему удалось стать депутатом Госдумы и продолжить свою деятельность по организации финансовых пирамид...
Кстати говоря, последнее дело, в расследовании которого я принимал непосредственное участие ещё во время службы в МВД России – громкое дело о фальшивых авизо, по которым в начале 1990-х огромные деньги уходили в Чечню. В этом деле осталось много нераскрытых тайн. Удивительно, как Центральный банк по этим, в сущности, «филькиным грамотам» легко расставался с такими суммами.. Это преступление до конца раскрыть, считаю, не удалось.
– Итак, в 1990-е годы налоговая полиция набирала обороты…
– Я вам скажу, не было дня, чтобы в СМИ не появилась информация о разоблаченных злостных неплательщиках налогов, но только о тех, кому предъявлено обвинение или завершена проверка. Полиция становилась полноценным и самостоятельным правоохранительным органом и, как любили говорить на коллегиях, спецслужбой. Нас признали, в том числе за границей, уважали и боялись, включая прессу. Налоговая полиция была единственным ведомством, которое с лихвой возмещало расходы на свое содержание, а главное – возвращало в государственную казну огромные суммы неуплаченных налогов и, по мнению многих государственников, в определенной мере спасло Россию-матушку.
– Зачем же налоговую полицию упразднили?!
– В марте 2003 года на 11-м году довольно продуктивной работы ФСНП ликвидировали без каких-либо объяснений, о чём я глубоко сожалею. Налоговая полиция – организация не политизированная, довольно дерзкая, зависимая только от президента страны, приносила колоссальный экономический эффект государству, действительно стояла на страже его экономической безопасности и, что не менее важно, сделала успешную попытку воспитать добросовестного налогоплательщика.
Но влияние олигархата на власть было тогда колоссальным. Хотя олигархи только еще появлялись, а множиться стали в геометрической прогрессии после ликвидации налоговой полиции.
Считаю, что структура должна быть воссоздана, возможно, в виде Финансовой полиции при Министерстве финансов РФ или самостоятельного ведомства. Во всех развитых странах она активно функционирует. Существующая у нас в стране экономическая ситуация этого требует. Наши дела о налоговых преступлениях оказались не по «зубам» ни следователям МВД, ни Следственного комитета. Передача им полномочий по ведению следствия по этой категории дел не решила, а наоборот, загнала проблему вглубь – нет специалистов, расследуются единицы преступлений, выявлять их некому, причиненный ущерб возмещается не полностью.
– Валерий Сергеевич, столько лет вы работали следователем по особо важным делам. Часто ли вам предлагали подношения, взятки?
– Относительно подношений. Случались, но скромные, от коллег с территории – в виде тульского пряника или копченого терпуга, книги или фотоальбома.
В этой связи вспоминается давний разговор (я уже генералом был) с моей коллегой, полковником юстиции Татьяной Цыбульник, добросердечной и умной женщиной: «Лесков, тебе взятки предлагают?». Я ответил, что нет. Она шутливо продолжила: «Обидно как-то, мне последний раз предлагали, когда я была старшим лейтенантом, и с тех пор ни разу, хотя уголовные дела расследовала многомиллионные и общественно значимые». Вот с такими людьми я по-прежнему поддерживаю дружеские отношения!
Мне тоже взятки в различном виде даже не предлагали, зная еще с лейтенантской поры мою «противную» натуру и реакцию. Вести себя нужно честно и достойно, и никогда тебе взятку не предложат.
«Не днями жизни, а часами дружбы…»
– Чем вы занимаетесь сейчас, в отставке?
– Общественной работой. Вот, к примеру, более десяти лет вхожу в правление некоммерческой организации «Клуб деловых людей Вологодского землячества в Москве», был даже исполнительным директором. Привлекли меня к этой работе друзья-вологжане В. Золотов и М. Катышев.
– Владимир Васильевич Золотов тоже генерал-майор налоговой полиции, вы с ним вместе работали.
– Совершенно верно. Он был сильным профессионалом в налоговой полиции, организовывал это дело. Он вообще мощный организатор, может найти подход к любому человеку. У него и сейчас мысли интересные, светлые. Он интересуется многим. А я тоже каждый день должен что-то новое узнавать. Сообщаю своим внукам что-то интересное, необычное в литературе, искусстве, науке и общественной жизни.
И сегодня модерирую сайт Клуба, пишу статьи и рецензирую рукописи о выдающихся вологжанах, издаем свой журнал «Отечеству на пользу». Помогаем области, являющейся душой Русского Севера, и дальше развиваться в экономическом, социальном и культурном плане. И сами учимся. Меня по-прежнему окружают замечательные, талантливые люди и благодатные вологодские просторы, душа отдыхает. Этот край дал России и миру особенно много святых и героев, первопроходцев, известных поэтов, писателей и художников, меценатов, ученых и военачальников! Русский Север всегда отличался своими традициями самостояния и нестяжания…
– Какие фильмы о вашей работе вы считаете наиболее выдающимися?
– Первые серии фильма «Следствие ведут знатоки» были очень интересные. Сериал «Рожденная революцией», «Петровка,38». «Огарева,6» с удовольствием смотрел. Фильм «Место встречи изменить нельзя» снимался, когда я работал на Петровке.
– Фильмы реалистичные?
– Вполне. Интерес к ним был большой. Мы, конечно, смотрели со своей колокольни. Но в старых фильмах огрехов с точки зрения закона было гораздо меньше, чем в современных, потому что там были мощные консультанты.
– А какие авторы вам близки из недетективной литературы?
– К своим запискам я взял эпиграфом слова Константина Симонова: «Мы измеряем, долго ли ты жил, Не днями жизни, а часами дружбы…». Его фронтовые стихи мне очень нравятся. В числе любимых авторов – прежде всего Антон Павлович Чехов, которого прочитал почти всего, включая его необычные письма. А также мой однофамилец Николай Семенович Лесков. Непростой он писатель, я бы сказал – хитрован. Читал многие его произведения, разве забудешь «Левшу», «Очарованного странника»…
– Человеку вашей профессии особенно важно иметь надежный семейный тыл. Расскажите о своей семье.
– Это вы очень верно сказали. Рабочий день у следователей не нормированный, в командировках, бывало, проводил большую часть года. Поэтому не могу не выразить глубокой благодарности моей законной супруге Татьяне Викторовне, с которой мы вместе более 50 лет, отличной хозяйке, верной жене и матери, сделавшей всё, чтобы мне от курсанта до генерала все эти годы хорошо служилось и нормально жилось, подарившей замечательную дочь Юльку. Та тоже в долгу не осталась, родив нам троих внуков: выпускнику Бауманки – 30 лет, младшенькому – 10 лет, а средней внучке – врачу-офтальмологу – 25. Семь лет назад появился правнук, а затем еще трое. Занимаюсь с ними, и счастлив.
– Что вы пожелаете в этот праздник ветеранам МВД, действующим сотрудникам, нашим читателям?
– 6 ноября, в канун праздника, ко мне приехала делегация Совета ветеранов следственного департамента МВД РФ. Поздравили, вручили ветеранский орден «За службу России» и праздничный набор. Посидели хорошо, почти всех вспомнили, с кем служили.
Всегда я работал в крепких, дружных коллективах с отличным микроклиматом. И начальники были часто из фронтовиков – жесткие, но справедливые, принципиальные и честные, добросердечные по отношению к простым людям…
С праздником, дорогие друзья! Он останется с нами навсегда, как и яркие страницы нашей Службы. Доброго всем здоровья и жизненного оптимизма и побед! Особенно тем, кто участвует сейчас в боевых действиях.
Беседу вёл Алексей Тимофеев
